Обратно

ФЕСТИВАЛИ

С.Фомин.
Космическое кино в космическом городе
(заметки с Четвертого фестиваля мировоззренческого кино)

Космический город Королев — четвертая площадка Кинофестиваля мировоззренческого кино, основанного Некоммерческим Фондом научно-исследовательских разработок «Пушкинский институт». Тема — «Россия и мир — взгляд из космоса».
Дискуссия, традиционно являющаяся основной частью Кинофестиваля мировоззренческого кино, началась с самого открытия. В дни фестиваля наша космонавтика являлась предметом острого, даже болезненного общественного обсуждения. О ее проблемах напомнили глава администрации города Королева А. Морозенко и космонавт В. Стрекалов. По их словам, американцы вытесняют россиян с МКС, станция «Мир» затонула, а дети не знают имен наших космонавтов. Между тем, из пятидесяти первых достижений в истории освоения космоса — двадцать семь принадлежат России. Но финал выступлений был оптимистическим. Никто не сомневался, что мы вернемся в космос. И хотя финансирование этой области за десять лет сократилось в двадцать раз, оно все-таки дало возможность выполнить двадцать процентов из того, что задумано.
Просмотры начались с воспоминаний. Первым стал документальный фильм «Наш Юрий», снятый в середине 1970-х годов на Центральной киностудии министерства обороны. Вслед за ним — фантастический «Космический рейс» (реж. В. Журавлев), который в 1935 году показал, как советские люди отправляются в первый полет на Луну. Консультантом этого фильма был сам К.Э.  Циолковский. В такой «премьере» заключался некоторый риск. Фильм черно-белый, с субтитрами. Но современная молодежь, столь искушенная в спецэффектах нынешнего кино, смотрела первенца отечественной кинофантастики с искренним вниманием. Поразительно, что именно «Космический рейс» был назван в ходе дискуссии «самым реальным». Возможно, потому, что космическая реальность и реальность фантастическая по сути являются синонимами. Ведь реализация самой идеи космических полетов есть материальное воплощение мечты, просчитанной учеными и инженерами.
Такую структуру кинопрограммы можно назвать сложившимся стилем фестиваля. Его организаторы стараются показать фильмы разнородные по сути, как отметил один из молодых участников состоявшейся дискуссии, даже несравнимые. Но в этом и заключается определенная интеллектуальная «провокация», заставляющая зрителя вольно или невольно напрячь свою фантазию, чтобы «переварить» и усвоить материал. И в эту «несравнимость» и парадоксальность гармонично вписался двухминутный вгиковский мультипликационный фильм «Одуванчик» (реж. А. Соловьева)  — о лирических, трогательных отношениях жучков, стремящихся познать Вселенную, заключенную в былинке цветка.
Конкурсный показ стал продолжением антагонистически составленной программы. Парадоксален по замыслу и исполнению фильм В. Кобрина «Гравиданс», сделанный в характерной для режиссера манере киноколлажа. Фильм, по словам одного из зрителей, «о том, что все живое испытывает притяжение Земли, и это создает некую модель размышлений человека в присутствии идеи Космоса». Диаметрально противоположны по настроению и мировоззрению документальная лента киностудии Министерства оборо-ны «На орбите и после» о так называемых «нештатных ситуациях», происходивших в космосе, и пародийно-ироническая сказка А.  Красновского «16 000 иголок» (ВГИК) о Ёжике и Белочке. Тем не менее, зрители спорили, строили свои теории восприятия подобных фильмов, и, к удивлению, единодушно согласились, что все эти ленты имеют воспитательное значение и очень обидно, что на современном телевидении таких лент мало, а в кино нет совсем.
На фестивале было много самых разных призов и дипломов. Традиционный приз имени В. Кобрина достался фильму «16 000 иголок». Диплом Союза кинематографистов заслужила одна из лучших монтажных лент ХХ века — фильм режиссера А. Пелешяна «Наш век». Особенно щедр на награды оказался российский Национальный комитет ЮНЕСКО. Его дипломов удостоились: фильм В. Кобрина «Гравиданс»; родоначальник фестиваля — фонд «Пушкинский институт»; главный вдохновитель организаторов академик российской телеакадемии Л. Николаев; глава администрации города Королева А. Морозенко; Центр управления полетами. Президент Четвертого фестиваля мировоззренческого кино, космонавт, руководитель полетов Владимир Соловьев, принимая диплом, сказал, что у ЦУПа много наград, но от ЮНЕСКО награду он получает впервые.

Кадр из фильма «Буря» (1956)

Фестиваль мировоззренческого кино традиционно работает без жюри. Его главный приз — приз зрительских симпатий — присуждается на основе анкет, которые заполняют зрители. На этот раз он достался фильму «Буря» (реж. Б. Смирнов) по сценарию Я. Голованова. В нем рассказывается об оригинальном проекте ракетного самолета, который КБ С.А. Лавочкина разрабатывало еще в середине 1950-х годов параллельно с проектом ракеты в КБ С.П. Королева. Проект «Буря» был закрыт по распоряжению Н.С. Хрущева после того, как в КБ Королева достигли первых практических результатов. Но прошло несколько десятилетий, и принцип, использованный в «Буре», получил свое новое воплощение, но только не у нас. Его стали использовать американцы в своих космических шаттлах.

Б. А. Смирнов со студентами ВГИКа (фото Е.Ю. Ермаковой)

Фильм «Буря» оказался лидером не только по результатам анкетирования. Его чаще всего упоминали участники дискуссии. Он заслужил и приз администрации города  Королева. Поэтому слово предоставляется режиссеру фильма, заведующему кафедрой кинотелетехники ВГИКа Борису Алексеевичу Смирнову.
— Как возник замысел фильма «Буря»? Что было раньше — идея или материал?
— Давайте начнем издалека. В 1946 году, когда у С.П. Королева еще не летала ни одна ракета, он как человек действительно гениальный очень точно оценивал то, что делает. Он понимал, космонавтика — историческое дело. На студии «Моснаучфильм», которая находилась в то время на Лесной улице, был потрясающий директор — Михаил Васильевич Тихонов. Под его руководством, по предложению Королева, и была организована специальная съемочная группа, в последствии — секретное объединение. Кроме Королева, услугами этого объединения стали пользоваться Курчатов и многие генеральные конструкторы. Объединение, снимавшее секретные картины, прекратило свое существование только лет пять назад.
Я окончил школу в 1960 году в поселке Чкаловский. Рядом тогда как раз создавался знаменитый Центр подготовки космонавтов. В то время это была очень бедная организация. Не хватало людей, техники. Вообще было очень тяжело. Я тогда был уже хорошим фотографом и стал тринадцатым гражданским сотрудником центра. Первые фотографии Ю. Гагарина, которые увидел мир, печатал я. После окончания ВГИКа пошел оператором на киностудию «Центрнаучфильм». Одновременно работал в королевском секретном объединении. Там были замечательные операторы. Они снимали интереснейшие вещи: рождение ракетной техники, испытание атомной бомбы, первые шаги электронной промышленности. Года три или четыре назад умер В.И. Афанасьев, фронтовой оператор, который закончил ВГИК в 1939 году. На передовой он снимал штурм Севастополя и стал почетным гражданином этого города. В 1946–47 годах был в составе группы, которая ездила на полигон Капустин Яр для испытания первой королевской ракеты. В.И. Афанасьев снимал первый спутник, Ю. Гагарина, испытания атомных бомб.
— Трудно было работать в условиях строгой секретности?
— Да. Засекречивалось всё, что мы снимали, всем нужно было иметь государственный допуск к секретной работе. Про существование нашего отдела, который, кстати, потом стал называться Объединением «Космос», знали все, но что было внутри, за стальными дверями, только догадывались.

Вот пример с «Бурей». Этот фильм снимал талантливый оператор Владимир Суворов. Причем параллельно он снимал и королевскую «семерку». Мы были очень хорошими друзьями. Представьте мое удивление, когда я совсем недавно достал архивные кадры «Бури» из секретных архивов и обнаружил, что их автор В. Суворов. При жизни он никогда об этом мне не рассказывал.
Но работать в объединении было чрезвычайно интересно. Мы стали свидетелями выдающихся событий мира техники. Секретность нам не мешала. Но всё жеѕ Недавно я просматривал американские материалы, связанные с аварией на «Аполлоне-13». Там были потрясающие кадры, которые в Америке транслировались по телевидению на всю страну. Люди переживали, плакали. А у нас что бы ни происходило — в прессе утверждалось, что всё идет нормально. В этом был колоссальный психологический и идеологический просчет. Недоверие к простым гражданам и желание всегда хорошо выглядеть привели к тому, что в общественном сознании освоение космоса стало лишь средством получения геройских звезд космонавтами. А в космонавтике происходили тяжелейшие драмы. И космонавтика имеет огромную государственную важность.
— Вы снимали тогда только для отчетов в Политбюро или для истории?
— Когда секретность немного приоткрылась, мы начали снимать, как правило, два фильма одновременно. Я был главным оператором картины «Союз–Аполлон». Для «народа» была сделана одна версия этого фильма, для « секретного архива» — другая. Уже тогда осознавали историческую ценность материала. С.П. Королев особенно хорошо понимал, как важно сохранить для будущего уникальные кинокадры о становлении и развитии космонавтики. Поэтому на территории его предприятия было построено фильмохранилище. Раньше, по мере «ненужности» материалы уничтожались. И космических киноматериалов уничтожено немало. Но Королев нашел удивительного человека В.И. Фрумсона и сделал его главным хранителем архива. Он до сих пор сохраняет архивные материалы в идеальном порядке.
После трагической гибели космонавтов Добровольского, Волкова и Пацаева были также сделаны две картины: открытая — «Крутые дороги космоса» и секретная — «Тема 382». Я был главным оператором. Фильмы показали в Политбюро. Нам передали слова: «Товарищи, у нас к вам вопросов нет. Идите и работайтеѕ»
— Фильмы делались чисто информационными, или в них присутствовало и художественное начало?
— В основном это были добротно сделанные картины с большой долей художественного вкуса. Особенно хорошо снимали люди, которые работали до нас. Никаких скидок на то, что раз секретно, то можно сделать кое-как. Слава Богу, большинство этих фильмов сохранилось. Для Политбюро снималась картина «Луна-9» о первом в мире прилунившемся аппарате Г.Н. Бабакина. В ней очень наглядно рассказывалось: «Вот так устроен аппарат. Так он садится на Луну. Такие у него системы. Так решаются вопросы терморегулирования, передачи информацииѕ». Использовалась мультипликация. Часть этих материалов мы сейчас использовали в фильме о Г.Н. Бабакине. Ни у кого и мысли не возникло, что они делались для засекреченной картины. Съемка высшего качества.
— Как возник замысел телевизионного сериала «Тайна забытых побед», который недавно демонстрировался по ОРТ?
— Когда развалился Союз и все наше дело пошло на убыль, вдруг совершенно неожиданно ОРТ предложило нам делать картины о военно-промышленном комплексе. Как они вышли на нас — совершенно непонятно. Сразу же сложился очень хороший коллектив. Ярослав Голованов, ракетчик по образованию, прекрасно знал тему. В дело включился толковый продюсер Фаид Симфаров, который не просто сумел достать деньги, но оказался человеком, глубоко переживающим за державу. Оператором стал мой сокурсник Константин Орозалиев, заслуженный деятель искусств, лауреат государственных премий. И тогда мы поняли основную ошибку, которая культивировалась в научно-популярном кинематографе. Мы пропагандировали всегда какую-нибудь «железку», показавшуюся нам замечательной. А драматические коллизии в жизни главных конструкторов оставались за кадром. Мы решили создать некий гибрид судеб человека и «железки», спроецированный на судьбы страны, мира и человечества.
Так появились «Буря» и «Неизвестная «сотка». На телевидении у них был хороший рейтинг. Сейчас этот сериал снимается компанией «Народное кино», которую возглавляет Е.А. Зобов. Его поддерживает и финансирует Правительство Москвы. Спасибо за эту поддержку.
«Неизвестная «сотка» — первый фильм, который мы начали снимать с К. Орозалиевым на кинопленке еще на киностудии «Центрнаучфильм» на средства Госкино. Потом мы вернулись к нему и сделали телевизионный фильм. Фильм посвящен самолету, который еще только создавался на фирме П.О. Сухого и официально назывался «изделием 100», но все его называли «соткой».
В качестве консультантов в фильме участвовали крупнейшие авиационные специалисты: маршал авиации Ефимов и генерал-лейтенант, начальник управления Министерства обороны Рагозин. Они в один голос заявляли, что, если бы этот самолет был принят на вооружение, он до сих пор был бы нашей национальной гордостью. Недавно мы сделали новую редакцию этой картины, связанную прежде всего с тем, что умер конструктор «сотки» Наум Семенович Черняков. После «сотки» он сконструировал новый самолет. Но денег на его строительство не нашлось. Когда этот вопрос решался Черномырдиным, ему показали самолет и он сказал: «Вы говорите, что плохо живете? А такую технику конструируете.» И на этом все закончилось.
— Сколько всего фильмов сделано в этой серии?
— Восемь. Картина «Защита Грушина» о конструкторе ракет для ПВО, благодаря которым закончилась война во Вьетнаме. Грушинскими ракетами сбивались все У-2. Нынешний комплекс С-300 — фактически последние грушинские ракеты. Снят кинофильм о самарском конструкторе разведывательных спутников Д.И. Козлове. В свое время Королев отправил Дмитрия Ильича на самостоятельную работу в самарский ракетно-космический центр «Прогресс». Там он наладил массовое производство главной королевской ракеты Р-7, той, которая до сих пор возит космонавтов. Самая надежная в мире ракета, самая массовая и, думаю, самая дешевая.
Мы сняли фильм о Г.Н. Бабакине, создателе космических роботов. Радист по образованию, он начинал свою карьеру в радиорубке парка Сокольники. У Королева были проблемы с аппаратами для исследования дальнего космоса. Для мягкой посадки на Луну было запущено семь или восемь аппаратов, и все неудачно. У Г.Н. Бабакина успешно прилунился и вернулся на Землю первый же аппарат.

Кадр из фильма «Причал Вселенной» (руководитель проекта ракеты Р-7 С.С. Крюков)

У россиян в лунных исследованиях удивительные достижения. Высадка на Луну человека, несомненно, крупнейшее достижение. Но с точки зрения победы разума, Бабакин сделал большее. Созданный им аппарат за сотни тысяч километров от Земли сам произвел все измерения, вернулся и привез лунный грунт. Это колоссальное достижение науки и техники нашей страны. Тем не менее П.Н. Бабакин мало кому известен, хотя на Луне есть кратер его имени.
Сняли фильмы об адмирале флота Н.Г. Кузнецове, полководце К.К. Рокоссовском, о Байконуре. Сделали картины о конструкторе ракет для атомных подводных лодок В.П. Макееве, о конструкторе самых главных наших боевых ракет, академике В.Ф. Уткине. Во всех наших картинах закадровый текст читает замечательный артист Василий Семенович Лановой.
— Возникали ли какие-то сложности в работе над «Бурей» — в поисках материалов, во встречах с людьми?
— Не найдется в кино человека, который сказал бы, что свой фильм он сделал легко. Но мы знали, где взять все нужные материалы. Достаточно легко и быстро рождались драматургические ходы, но при этом порой сложно было договориться с нашими героями. Например, с Черняковым, конструктором «Бури». Это очень интеллигентный человек и чрезвычайно скромный. Мы начинали с ним работать еще на фильме о «сотке». Хотели снять, как он идет по стеклянным переходам КБ. А он сказал нам: «Ребята, я на колени встану перед вами, но прошу не делать этого. Мне просто жутко стыдно, что меня снимаютѕ»
— Как шла работа над фильмом? Голованов принес готовый сценарий, и вся работа шла по установленному плану?
 — Если вы обратили внимание, в картине Голованов не является автором сценария. В наших картинах сценария как такового не бывает. Иногда мы делаем его только для запуска картины, потому что от нас его требуют, и больше в него не заглядываем. Мы делаем график картины, который умещается на одном-двух листах бумаги, понятный только нам. По существу в конструировании картины участвует вся группа.
Всем коллективом работаем над текстом, который переписывается по многу раз. После чернового монтажа с использованием техники VHS работаем над текстом. Еще раз перемонтируем, еще раз переделываем текст. Потом — чистовой монтаж. Сейчас мы настолько «натаскались», что работающие с нами монтажеры, а это, как правило, люди с телевидения, говорят: «Высший пилотаж!» У нас в монтажной абсолютно тихо, и мы делаем все в два-три раза быстрее, чем «телевизионщики».
— Вы долгое время работали с кинотехникой, а теперь приходится осваивать видео. Возникали ли тут проблемы?
— При съемках «Бури» у нас были колоссальные сложности технологического порядка. Мы называем себя «ржавыми киношниками». Привыкли работать с пленкой, на пленке монтировать и т. д. С видеотехникой все было нам в новинку, даже терминология. В кино метраж считается в метрах, а тут — секунды. Ты говоришь монтажеру: «Добавь два метра», а он тебе: «Какие два метра? Ребята, вы что?».
Лично мне видеотехника кажется гораздо менее удобной, чем кинотехника. Скажем, по углам поля изображения объектива. В документальном репортаже часто можно работать только широкоугольной оптикой. Видеотехника этой оптики практически не имеет, хотя в математических величинах объективы и кажутся широкоугольными. Всякие оптические насадки дают значительные искажения и очень редко углы, необходимые для гиперболы. Это все очень непривычно. Раздражает даже то, что видеоизображение нельзя подержать в руках. Электронный монтаж вроде бы легче — все в компьютере. Но мне кажется, что на широкой магнитной пленке «синхроны» монтируются гораздо точнее и лучше, хотя, не спорю, компьютерная технология более совершенна.
Несомненное преимущество видеотехники проявляется в съемках интервью. Когда снимаешь на кинопленку, время и метраж ограничены. С видеокамерой вы можете разговаривать сколько угодно, дожидаясь момента, когда человек начинает вдруг раскрываться. Очень удобно, что при монтаже можно использовать «наплывы» или, как называют этот прием видеомонтажеры, микшер. В кино «наплыв» делается при съемке, и, если он тебя не устраивает по длине, приходится переснимать сцены, что в работе с документальным материалом невозможно. Но в «Буре» есть кадр, который вроде бы ничего особенного не представляет: зачехленная «Буря» лежит на стапеле, а потом «наплывом» чехол исчезает. Я восхищаюсь мастерством Суворова, который мог это так элегантно сделать в документальном фильме. На видео вы можете примерять «наплыв» в любой ситуации, переворачивать изображение. То есть какие-то классические законы киномонтажа при видеосъемке становятся не столь жесткими. С кинопленкой надо работать очень точно, немонтажно снято — значит, не смонтируется.
Камера «Бетакам» гораздо менее удобна и поворотлива, чем камера «Конвас». Впрочем сейчас появились камеры формата «мини DV», которыми можно вполне оперативно снимать.
В фильме о полигоне, так я по старой привычке называю космодром, мы снимали ракеты автоматическими кинокамерами, хотя картина сделана на видео. Ставить возле старта видеотехнику было нельзя, даже всячески защитив ее и используя дистанционное управление.
— Не было ли проблем в сочетании кино- и видеоизображения?
— Проблемы были, но в основном экономические. Можно идеально подогнать киноизображение под видео. Но часто архивное киноизображение, которое мы используем, очень старое. Качество изображения с позитивной копии, которую перегнали на видео и немножко подкорректировали, все равно оставляет желать лучшего. Если работать с этим изображением по цифровой технологии, его можно довести до идеального. Но тогда нужно корректировать каждый съемочный план. Монтажная смена удлиняется и становится очень дорогой.
— Обычно, когда по телевидению идут кадры о взрывах атомной бомбы, то на них показывается одно и то же — ветер, взрывная волна, разрушающиеся домаѕ Говорят, что это засняты китайские или американские испытания. Пленка каким-то образом попала в наши руки, и ее стали везде показывать.
 — Киноархив атомных испытаний колоссален. Я знал всех людей, которые их снимали. К сожалению, в живых сейчас остался только один Михаил Мухамедзянович Рафиков. Что касается кадров, о которых Вы говорите, я их помню и даже могу сказать, какая бомба испытывалась — РДС-3. Шифр РДС, кстати, означал «Реактивный двигатель Сталина». Многие архивы даже сейчас закрыты, но мы смогли показать в «Буре» подлинные кадры испытаний первой водородной бомбы. Один только кадр. А испытания снимали более сорока камер.
— Можете ли Вы назвать некоторые из тем, которые собираетесь разрабатывать в будущем?
— Я не очень люблю называть темы заранее, потому что с возрастом стал суеверным. Помню, когда я первый раз приехал на полигон, то никак не мог понять, почему ближайший помощник Королева Евгений Васильевич Шабаров при сорокаградусной жаре ходит в черном пиджаке. Причем сзади этот пиджак отполирован, потому что ему лет сто. При этом я знал, что Евгений Васильевич человек состоятельный и может себе позволить хорошую одежду. Только лет через десять я понял, что этот пиджак — талисман. Он когда-то принес удачу. Прошло много лет, и я стал замечать, что тоже не расстаюсь с костюмом, в котором один раз повезлоѕ
Но все-таки скажу: очень хочется сделать картины о трех главных видах оружия Великой Отечественной войны: «катюшах», танке Т-34 и самолете Ил-2.
Подводя итоги ХХ века, мировое сообщество автомобилистов поставило в десятку лучших конструкторов мира советского конструктора Грачева, а у нас о нем никто и не слышал. Этот человек делал суперавтомобили совершенно удивительной проходимости, иногда в единственных экземплярах.
Очень интересна тема противовоздушной обороны. Помните посадку американца Руста на Красной площади? А ведь тогда еще стояло на вооружении кольцо противовоздушной обороны Москвы — система «Беркут», сделанная по заданию Сталина. А когда этого «Беркута» еще не было, но уже началась атомная гонка, на Северном полюсе стоял в боевой готовности полк самолетов Ла-11, предназначенный для того, чтобы перехватить американцев, если они полетят.
— Как Вы оцениваете Кинофестиваль мировоззренческого кино?
— Хорошо, что есть кинофестиваль, на котором молодые люди, сегодняшние школьники, могут увидеть достижения своих дедов и отцов. И не просто увидеть, а попытаться понять их значимость в дискуссиях и разговорах людей разных поколений, выработать правильную оценку минувших событий истории нашей славной страны.

В 2002 году, в апреле, в Подмосковье состоялся V Фестиваль «Военные династии России. Становление русского характера» (подробнее о нем будет рассказано в последующих номерах ТКТ). Тема защитника Отечества в истории культуры России была актуальна во все времена. К ней обращались А. Пушкин и Л. Толстой, А. Ахматова и К. Симонов. С этой темы началось становление советского киноискусства, безусловно, внесшего колоссальный вклад в развитие мирового кинематографа. Как относится к ней современная молодежь? Что приходит на смену монументализму и героике дня вчерашнего? Кто сегодня стоит на страже нашей Родины? Давайте смотреть, видеть, спорить и понимать.

Обратно