Кинцис Ю.О.
Современное телевидение и
общество: конфликт реальностей
(сокращенный
вариант)
Вот уже более десяти лет
все мы являемся свидетелями или
участниками революционных
преобразований в области
телерадиовещания и связи,
обусловленных переходом их на
цифровые технологии.
Технологическая революция — иначе
никто сегодня этот процесс не
называет — стремительно и
радикально изменяет не только само
вещание как отрасль, но и
социальную среду и даже среду
обитания человечества.
В этом процессе, как это было уже не
раз в истории человечества, все
силы и ресурсы долгое время были
направлены на достижение
исключительно технических
результатов, мало заботясь о
последствиях их дальнейшего
использования. Эти результаты
просто потрясают воображение,
однако, и опять же как это было уже
не раз, они сегодня оказывались не
так уж востребованы обществом, как
это понималось вначале (по крайней
мере, мнения на этот счет далеко
неоднозначны). И, главное, не совсем
понятно, как они могут повлиять на
развитие человеческого общества,
социума.
Состоявшаяся беседа с Анатолием
Валентиновичем ПРОХОРОВЫМ,
вице-президентом Российской
академии Интернета, научным
руководителем сектора экранной
культуры Российского института
культурологии и генеральным
директором телекомпании «Пилот-TV»,
имела своей целью, возможно, только
представить проблему во всей ее
глубине и сложности.
— Анатолий Валентинович,
многие сегодня считают, что
достигнутый в области вещания и
связи уровень развития техники
явно обогнал социальные
потребности общества, и это создает
множество проблем глобального
характера. Так ли это, на Ваш взгляд?
— С одной стороны, это так. С другой
— этот процесс значительно глубже,
чем может показаться на первый
взгляд, и может быть, грустнее. Дело
не просто в том, что сегодня
технические достижения в целом и
массмедийных технологий, в
частности, обогнали
потребительский рынок, и сейчас
предлагают то, что еще не
востребовано обществом (и по этой
причине резко коллапсируют, тому
пример — крушение
NASDAQ). Дело прежде всего в том, что
подобное взрывное (в смысле времени
человеческого привыкания) развитие
технологии привело к тому феномену,
который я называю «переделом
социокультурного мира».
Раньше под «переделом мира»
понимали прежде всего
геополитическое изменение
географических границ. Сейчас же
речь идет об изменении границ на
замысловатой «карте мира»,
существующей в голове каждого из
нас, которая и определяет наше
общественное поведение. И надо
отметить, что эта карта
перекраивается сегодня с
невероятной быстротой.
Социально-психологическая
стабильность, в условиях которой
люди жили до 80-х гг. прошлого века,
испаряется на глазах. Теперь
многое, включая и место работы,
можно выбирать без оглядки на
границы, визы и другие условности.
Само культурное пространство
неимоверно расширяется. Но
расширяется оно, как всегда, в
пустотуѕ
По очередному «закону сохранения»
в культуре, когда накопленный
социокультурный потенциал
человечества начинает
относительно быстро
распространяться на новые
громадные пространства, он в своих
традиционных областях утоньшается,
становится непрочным и начинает
потихоньку рваться, причем в самых
значимых местах.
Все меняется катастрофически
быстро, и в этом смысле мы
существуем в мире, который новые
технологии подвели к краю
социально-психологической
стабильности.
Это процесс достаточно сложный.
Потеря социально-психологической
стабильности вначале происходит в
недрах одного общества, одной
страны, а затем уже, благодаря факту
существования мирового хозяйства,
распространяется и на другие
страны. Последняя такая потеря
стабильности в мире была связана с
Великой депрессией 1929 г. в США.
Никакие войны и мировые катаклизмы
после этого не приводили к потере
стабильности народов. Война, как ни
странно, наоборот, резко повышает
стабильность общества, цементируя
его волю, сплачивая людей (неважно
вокруг кого, важно против кого!).
Сегодняшняя же тенденция — совсем
по другим, внеэкономическим,
причинам, — может подвести нас к
неожиданному, лавинообразному и,
главное, неуправляемому крушению
цивилизационного миропорядка.
Мы прекрасно знаем, что в ряде
лабораторий мира активно
развивается генная инженерия. Тем
не менее, ученые после «синдрома
атомной бомбы» все еще не позволяют
себе «выбросить» на рынок
каких-либо клонов. Появились
существенные ограничения и к
распространению на легальном
мировом рынке героина или LCD, хотя,
например, в 70-х гг. прошлого века
LCD-терапия находила широкое
применение в медицине. Таких
примеров можно привести множество.
Что же касается применения новых
социально-психологических
технологий в СМИ, то никто, к
несчастью, пока не осознает, до
какой степени опасна вся эта
«властная машинерия» для
психологии человека. Ведь психика и
мышление среднего человека
изменяются при таких манипуляциях
незаметно для самого человека, но
достаточно заметно для
постороннего наблюдателя.
— Нельзя ли привести один-два
примера влияния этой «машинерии»
на психологию человека?
— Да, конечно. Вот лишь маленький
пример резкого изменения одной
небольшой черточки в картине мира и
укладе жизни советского человека
под воздействием массированной
рекламной компании начала 90-х гг.
Можно ли было совсем недавно
представить себе советского
рабочего парня, который для того,
чтобы утолить голод, ест не
картошку с постным маслом или
бутерброд с докторской колбасой, аѕ
шоколадку? Это было просто
невозможно вообразить! Шоколадка —
и молодой крепкий мужчинаѕ Шоколад
— это ведь что-то ванильное для
девушек. Массированная реклама
«Марса» и «Сникерса» что-то
изменила в сознании нации.
Изменился паттерн удовольствия и
поведения, изменился уклад жизни,
сфокусированный в этой маленькой
привычке. И сделано это было за
невероятно короткий сроки — всего
за пару лет. И таких примеров
множество.
— Ожидается, что объем
телевизионного продукта при
переходе на цифровые технологии
вещания существенно возрастет. Не
опасаетесь ли Вы, что с ростом
объема качество продукта заметно
ухудшится, и это неминуемо усугубит
проблемы, о которых говорилось
выше?
— Еще как опасаюсь! Смотрите, до
чего мы уже дошли, если говорить о
профессиональных ценностях. Раньше
творческий человек в кинематографе
не мог сказать о своей работе: «Я
делаю продукт». Это была бы
пощечина самому себе и своему цеху.
Сегодня же мы на телевидении
спокойно говорим это. И в этом
признании — двоякое изменение
профессиональных ценностей.
С одной стороны, мы честно признаем,
что переходим от искусства к
ремеслу. Мы, если можно так
выразиться, осваиваем подножье
пирамиды, спускаемся в Дантов ад. На
мой взгляд, лучше честно признаться
в том, что занимаешься ремеслом,
нежели вводить людей в заблуждение,
говоря, что снимаешь авторское
кино, «занимаешься искусством».
Искусство отлетело далеко от
кинематографа. Им у нас занимаются
всего несколько человек: Муратова,
Сокуров, Герман, Юфитѕ Всё
остальное — это продукт, «контент».
За таким признанием (и это до
какой-то степени трагедия людей, к
клану которых принадлежу и я)
следует как бы негласное
разрешение самому себе заниматься
конвейерным производством. За
честностью признания
профессиональной реальности
следует потакание своей
невозможности существовать на
разреженных высотах традиционных
ценностей. Приведу пример. Наша
телекомпания «Пилот-TV» пять раз в
неделю выпускает продукт —
телепрограмму «Тушите свет!». Это
чудовищный темп, и как бы любовно мы
ни относились к байкам Хрюна и
Степана, понимаем, что работаем на
конвейере. Какие-то передачи
удаются больше, какие-то — меньше...
А вот работая над мультфильмами в
традиционной мультстудии «Пилот»,
мы вместе с Татарским выверяли в
них буквально каждое слово, каждый
жест персонажа. На телевидении это
невозможно, здесь налицо
культурная энтропия, т.е.
структурное упрощение экранного
произведения.
Полный текст - в № 5 журнала "ТКТ" за 2003 г.
