Орлов А.М. Фильмы Таиланда

Фестивали

Орлов А.М.
Фильмы Таиланда
Кинематограф отдельно взятой буддийской страны
(сокращенный вариант)

6–10 декабря 2002 г. в Москве впервые прошел фестиваль Тайского кино. Было показано 5 игровых картин и документальный видеоролик о королевстве Таиланд. Практически программа фестиваля давала возможность москвичам открыть для себя совершенно неизвестное нам кино. И надо признаться, это открытие состоялось. Информация о просмотрах была помещена в Интернете на информационных и досуговых московских сайтах, и зал Центрального дома предпринимателя на Садовом кольце, где проходили просмотры, был заполнен молодежью. Фильмы отвечали высоким западным стандартам, мастерски использовался опыт американского кино, в то же время отличались своеобразием, связанным с огромной ролью буддизма в Таиланде. Они производили сильное позитивное впечатление, и многие зритeли старались отсмотреть 2-3 и более картин.

Первая таиландская кинолента была отснята младшим братом короля Рамы V в 1900 г., а годом рождения полнометражного кино стал 1927-й. В 1960-е гг. в Таиланде в год снималось 100–120 игровых и документальных фильмов, из них 2–3 — звуковые на 35 мм пленке, остальные — на 16-мм пленке и без звука.
В 1990-е выходит около 100 полнометражных фильмов в год. Много это или мало? Для сравнения: в Японии — 240 фильмов, во Франции — 150, в Италии — 130, в Китае — 100, в Тайване — 90, в Гонконге — 70, в Иране — 60, в соседней с Таиландом Бирме — 30, во Вьетнаме — 20. Абсолютным «чемпионом» в данном ареале и в мире по объему кинопроизводства является Индия: здесь снимается 1000 игровых трехчасовых картин в год. При этом Индия находится вне сферы влияния американского кино, потому что индийцы смотрят только свое кино. Напомню, что американские фильмы составляют 5% кинопроизводства в мире и более 70% мирового экранного времени. Однако в Юго-Восточной Азии вследствие своеобразия духовного ландшафта, что прежде всего связано с господством индуизма и буддизма, американское кино не оказывает существенного влияния на традиционные национальные культуры даже в тех странах, где оно широко прокатывается.
Таиланд (наряду с Тибетом, Бутаном, Непалом и Бирмой) считается одной из мировых цитаделей буддийской духовности; буддизм здесь пронизывает сознание всех живущих. Поэтому, хотя кино здесь и носит «светский» характер, оно несет на себе отчетливый отпечаток вечных истин буддизма, гораздо более явный, чем в фильмах Японии или Китая. Это, пожалуй, является его наиболее сильной и привлекательной стороной. Думаю, именно эта насыщенность буддийскими реалиями в свое время привела к охлаждению культурных связей советской России с Таиландом; а ведь в 19 в. отпрыски королевской семьи Таиланда предпочитали получать образование в Петербургском университете, культурные связи между Россией и Таиландом были достаточно крепкие.
Два из пяти фильмов представляли собой дебюты молодых режиссеров. Это «Амулет» и «Татуировка киллера». Именно эти работы были особенно интересны, их отличала виртуозная операторская работа, соединяющая традиционные фигуры киноязыка с самыми изощренными построениями современного «клипинга»; прекрасная работа с цветом, разработанная драматургия действия, тщательная работа с актерами, жанровые эксперименты, впечатляющие звуковые стереоэффекты. С точки зрения нашего кино, крайне консервативного, надо сказать, «Амулет» и «Призраки Бангкока» уже выделяются в категорию «экспериментальных» работ, однако, судя по всему, для тайского кино подобная утонченность киноязыка является нормативной.

В «Амулете» главные герои — пятеро подростков лет десяти: четыре мальчика и девочка. Они живут и учатся вместе в небольшом селении в горах возле железной дороги, шалят, озорничают, воруют кукурузу на делянке пожилой женщины, одиноко живущей в хижине недалеко от туннеля. Эта женщина ведет себя странно, и дети жестоко дразнят и изводят ее. Но вот однажды она спасает девочку из-под колес поезда в туннеле, а сама оказывается в больнице, в тяжелейшем состоянии.
Случившееся заставляет подростков забыть про детские шалости. Сразу повзрослев, пристыженные, они решают отблагодарить одинокую женщину и хоть как-то компенсировать свое глупое поведение по отношению к ней. Они самостоятельно отправляются в Бангкок на поиски ее исчезнувшего сына, имя которого она призывно повторяет в бреду.
Поездка в Бангкок — нешуточное дело для десятилетних детей, что-то типа поездки из Москвы в Петербург: целая ночь в поезде. Ребята не слишком отягощены религиозностью и все же заручаются поддержкой Будды, одев в дорогу нашейные амулеты с его изображением.
В поезде у них похищают все деньги, а знакомых в городе нет. Случайно они оказываются в самой гуще городской криминальной и околопреступной молодежной среды. Чтобы иметь возможность остаться в городе и продолжить поиски, они выкручиваются как могут: проявляя чудеса изобретательности и артистизма, помогают молодому парню торговать одеждой, которая, как выясняется, снята с трупов умерших; разносят клиентам наркотические таблетки, помогая наркодилерам, которые всего на несколько лет старше их; решительно пресекают домогательства гомосексуала, который не прочь побаловаться с детишками.
Все это время они целеустремленно ищут сына одинокой женщины и после множества комичных и драматичных перипетий находят его: он оказывается серийным убийцей, которого ищет полиция. Но они находят его раньше, чем полиция, убийца невольно спасает их от мести рэкетиров, убивая одного из преследующих их наркодельцов. Дети видят, что это просто больной человек, психика которого изуродована жестоким отношением изверга-отца.
Но все болезни общества растут из нелюбви людей друг к другу и излечиваются только любовью. Пережив множество передряг, дети интуитивно постигают это, и в последней сцене, когда полиция тоже добирается до убийцы, заслоняют его от полицейских своими телами — так, по-детски, выражая свою любовь к нему, — чтобы те сгоряча не пристрелили его.
В фильме есть ключевой эпизод, когда девочка, желая доказать четверым своим товарищам, ветреным и непоследовательным мальчишкам, непоколебимость своей веры в Будду, закрывает глаза и, приложив амулет к губам, медленно переходит широкую городскую улицу со скоростным оживленным движением. Будда оберегает ее — и буквально сквозь непрерывный поток машин она достигает противоположного тротуара целой и невредимой, лишь здесь открывая глаза.

В «Татуировке киллера» динамичный многоплановый сюжет отнесен в недалекое будущее — 2011 год, и потому состоит не из реалий тайской жизни, а из шаблонных ходов западного и азиатского кино. Сначала это забавная комедия чудаковатых и слегка нелепых, а в целом трогательных и симпатичных характеров, затем начинается «киллерская» часть, переходящая в крутой гангстерский боевик с мелодраматическими эпизодами, связанными с жизнью девушек в доме терпимости, проданными туда своими родителями за долги. Смотря такой фильм, право, не знаешь, смеяться или плакать. Фильм оказывается сложным и неоднозначным — как сама жизнь. Здесь бушуют страсти, люди смеются и льют слезы — но этим жанр не исчерпывается. Среди персонажей второго плаа — бесстрастный и мудрый, бесконечно сострадающий людям старик-монах, способный понять любого человека — и все же отстраненный от той ввергающей мир в пучину страданий суеты, которую все остальные персонажи искренне считают жизнью.
Особенно заметно, что целые блоки традиционных штампов «киллерских» сюжетов здесь изобретательно и виртуозно используются, как кирпичики для построения очень сложной и разработанной картины мира, которая в конечном итоге проповедует буддийские ценности: этот мир — юдоль страданий. И что бы мы ни делали — все это лишь умножает наши страдания. Этот чисто буддийский тезис особенно отчетливо проводится в одной из главных линий сюжета, связанной с молодым парнем, у которого в детстве на его глазах наемный убийца застрелил родителей. Он запомнил татуировку на запястье руки убийцы — и решил отомстить. Он избрал профессию киллера и все время искал человека с такой татуировкой. Финал фильма развенчивает саму идею мести, сам языческий принцип «око за око»: персонаж узнает, что людей с такими татуировками — около двухсот человек, и ему никогда не узнать, кто из них — убийца. Буддийский монах говорит ему: «Вместо борьбы с людьми победи кошмары своего сознания». В финале киллер бросает в воду свой пистолет, отказываясь и от мести, и от своей профессии.

В «Тропе» группа молодых энтузиастов-исследователей отправляется в дикие джунгли, чтобы отыскать замеченного с вертолета волосатого слона и тем самым доказать научному миру его существование. Члены экспедиции не имеют опыта путешествий по джунглям, они на редкость беспечны и гибнут один за другим, пожираемые ядовитыми сколопендрами, скорпионами, гигантскими удавами и питонами, искусно воспроизводимыми средствами компьютерной трехмерной графики. По чистой случайности лишь троим удается выжить и вернуться обратно.

«Гвоздем» программы был уже вышедший у нас на видео хит таиландского проката «Призраки Бангкока» (2001 г.), за неделю проката в Таиланде побивший по сборам рекордсмена — «Властелина колец». Это три мистические новеллы о духах, в которых мастерски воспроизводится зыбкая и подвижная грань между миром живых и мертвых. В первой новелле рассказывается история о старинном барабане, внутри которого, как выясняется к концу сюжета, находится отрубленная рука девушки, убитой и утопленной своим возлюбленным несколько веков назад в припадке дикой ревности. Барабан невесть откуда появляется в доме современной счастливой молодой пары. Дух девушки, материализовавшись, сначала топит мужчину, затем разделывается с женщиной и сам вселяется в тело хозяйки дома, заняв ее место. Мастерская работа с тенями, неожиданно оплотняющимися и растворяющимися фигурами, белые слепые глаза тела-зомби без зрачков создают в этой новелле жуткую атмосферу морока и кошмара.
Во второй новелле полицейский, расследуя дело о самоубийстве замужней женщины, следует советам некоего внутреннего голоса и решает, что это убийство. Уверенный в своей правоте, он одного за другим убивает двух подозреваемых. Дело в том, что он сам хорошо знает умершую и старается сделать все, что в его силах, чтобы отомстить за нее. Она повесилась под высоким потолком огромного склада. Если это самоубийство, то как она сумела добраться до высокой балки под потолком? В момент повешения обычно происходит перелом или сильная травма позвоночного столба. Этой травмы врач-эксперт у трупа не обнаружил. Зато на горле остались отпечатки, как будто ее долго и медленно душили.
К концу фильма неожиданно выясняется, что полицейский жестоко ошибался и убил двух невинных людей. Подлинный виновник самоубийства — он сам; женщина любила его и покончила с собой, потому что он оттолкнул ее, обошелся с ней жестоко и трусливо.
Третья история — о том, как одинокая девушка лет тридцати по совету своей соседки начинает использовать для привлечения мужчин приворотное зелье, получаемое из внутриполостной жидкости трупов. Зелье работает, при этом духи умерших получают возможность в определенной степени возвращаться к жизни и участвовать в происходящих событиях: скажем, в постели, где спят истомленные объятиями двое любовников, вдруг оказывается третье тело и т.п.
Использование приворотного зелья размывает границу между мирами и навлекает смерть на объекты желания. Парень-красавец попадает под машину. Но и после смерти тела его дух приходит к женщине, притягиваемый неодолимой силой зелья. Последний кадр этой новеллы неожидан: женщина в состоянии «ни жива ни мертва» лежит в узком гробу, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, а сверху с ней занимается любовью притянутый силой зелья и все еще неплохо выглядящий труп молодого красавца.
Фильм имеет общее обрамление: три милых девушки сидят в городском кафе и, покуривая, рассказывают каждая по истории, одна невероятнее другой, стремясь перещеголять друг друга в «крутизне» сюжета. Поэтому все увиденное — это всего лишь байки, выдумки, миражи, что, впрочем, типично для буддизма, считающего, что в мире и нет иной реальности, кроме реальности нашего сознания. В финале фильма вдруг неожиданно оказывается, что никаких трех подружек-девушек не было, и в кафе за столиком сидит лишь одна девушка, а две ее собеседницы — как можно полагать, лики ее сознания, или, может быть, духи-подселенцы, живущие внутри.
Трактовки и сближения приходят на ум уже потом: возможно, здесь та же, ныне забытая, семантика, что и у византийского двуглавого орла, ныне угнездившегося на российском гербе: орел — символ совершенного духа человека, который бесстрашно взирает на оба мира, на оба света, как говорили в старину: на этот свет и на тот. Но, пожалуй, пугающе-мертвенный обертон образа в фильме говорит о другом: о жизни и о смерти, живущих рядом, наравне друг с другом внутри человеческого сознания. Если это так, то тогда все новеллы фильма являются наглядной, достающей «до печенок» иллюстрацией — в чисто буддийском духе — того, каким образом человек умудряется при жизни стать рабом своих иллюзий, оплотняя их в тех или иных образах, идеях, представлениях; позволяет им угнездиться в себе, а затем холит и пестует их своими ошибочными усилиями, поступками и действиями — до тех пор, пока иллюзии не заполнят его всего и не возьмут над ним верх. И тогда воплощение оказывается проигранным, а жизнь — прожитой напрасно.
Воистину этот мир — юдоль страданий, и из него нет исхода, кроме как в мир иной. Этому учат все религии, не только буддизм.
В видеопрокате я обнаружил еще один новый таиландский фильм — «Воины джунглей» (2001 г.). В оригинале он называется «Банг Раджан». Это аналог русского Орешка, название крупной тайской деревни, находящейся в джунглях и прославившейся в 1765г. во время войны с бирманцами тем, что ее решительные и воинственные жители в течение шести месяцев оттягивали на себя весьма значительные силы бирманцев, сопротивлялись до последнего человека и все погибли в бою.
Фильм начинается кадрами молитвы в буддийском храме. Один из мотивов — несокрушимая вера жителей деревни в то, что пока за них молится их святой отец, они непобедимы. Наконец бирманцы засылают в деревню одного из самых отчаянных и беспринципных своих воинов, постриженного как буддийский монах, с тем, чтобы убить святого отца и тем лишить жителей их заступника перед Буддой. Убийца делает свое дело — и все жители, несмотря на чудеса храбрости и доблести, погибают в битве.
Пожалуй, впервые в России были показаны фильмы, которые, что называется, «живьем» демонстрируют, что такое кинематограф буддийской страны. Фильмы крупных западных режиссеров, увлекающихся буддизмом (типа «Семь лет в Тибете», «Маленький будда»), по сравнению с ними кажутся всего лишь отвлеченными экзерсисами интеллектуалов на околобуддийские темы.

Полный текст - в № 3 журнала ТКТ за 2003 год

Обратно