Ермакова Е.Ю.
Экстремальные съемки Игоря
Борисенко
(сокращенный
вариант)
При первом
взгляде на Игоря Борисенко никак не
скажешь, что он оператор, снявший
большую часть своих фильмов в
экстремальных условиях. Он —
большой. Ну, очень большой... И,
наверное, ужасно добрый. Хотя
смотрит оценивающе, как будто
взвешивает: а можно ли тебя взять в
горы, на восхождение или хотя бы
просто на рыбалку. А еще у него есть
сумка, и он иногда кивает в ее
сторону, как бы прося подтверждения
своим словам.
Потому что в сумке — единственный
достоверный свидетель его
творческих побед и поражений, его
тревог и ликований. Там живет
камера, с которой Игорь не
расстается, наверное, ни на миг.
Да, камера или фотоаппарат с ним
были всегда. Он снимал, когда
получал свое первое образование в
Таллине в театральной студии при
консерватории. А потом, уже будучи
актером драмы и кино, Игорь
поступил на операторский факультет
ВГИКа в мастерскую А. Княжинского.
Свое второе высшее образование
получил тоже во ВГИКе, на
режиссерском факультете в
мастерской документальных фильмов
профессора А. Кочеткова.
Одновременно с учебой постоянно
снимал. Он работал на киностудиях
им. М. Горького, «Мосфильм»,
«Центрнаучфильм», ЦСДФ. Игровое
кино снимал единственный раз в
качестве второго оператора,
отвечающего за движение камеры и
наводку фокуса, — фильм «Игра в
классики» (реж. В. Пугашкин,
опер.-пост. А. Негрук).
А потом началась жизнь в
документальном кино. Для НТВ он
снимал фильмы «Рудольф Нуриев»,
«Лихотронщики», «Братья по крови»;
по заказу ЦСДФ — «Лходзе Cредняя —
8414 м»; на ОРТ — «Блажен по-русски» и
«Детский фонд В. Спивакова»; по
заказу канала «Телеспецназ» —
«Красный коридор», «Группа крови»,
«Обычная работа»; на ВВС в студиях
Mazaics Film, Lara Globus International, Globus Film сделал
такие картины, как «Золотые
заложники», (реж. А. Ли), «Русская
эпидемия», «Наташа», «Сан Саныч» (из
сериала «Россия — страна чудес!»);
снимал для Channel-4 — «Деточки» и «Все
будет хорошо»; для National Geographic Television
— «Театр зверей», и многие другие
(всего более шестидесяти
документальных фильмов).
— Игорь, а как Вы в первый раз
попали на экстремальные съемки?
Мой настоящий «экстремальный»
фильм был о пещере «Снежной».
Пещера «Снежная» — одна из самых
глубоких и труднодоступных пещер
мира (категория сложности «5Б»). Ее
вход находится на территории
Абхазии, недалеко от горного
поселка Дурипш, на высоте 2000 м, а
выход подземной реки из пещеры до
сих пор не найден. «Снежная»
представляет сложную систему
колодцев, коридоров, залов, завалов
и подземных рек. Колодец
«Университетский» имеет глубину,
сравнимую с высотой главной башни
МГУ (160 м), а зал «Надежда» по своей
площади схож с крытым стадионом в
Лужниках. Есть здесь и
многометровые узкие проходы,
прозванные за сложность
прохождения шкуродерами. Сегодня
пещера разведана до глубины 1370 м.
Составлены карты почти 40 км
подземных коридоров. За 15 лет
освоения пещера забрала жизни
четырех спелеологов.
— Сколько времени шла подготовка
к экспедиции?
— Два года. Проходила она в два
этапа. На первом этапе
русско-американская команда из 12
человек забросила часть продуктов
и снаряжения на глубину 1 км.
Экспедиция длилась 24 дня, из них 14 —
под землей. На втором этапе команду
из 11 спелеологов (требования
категории «5Б» — не ниже мастера
спорта) и меня, видеооператора,
возглавил А. Крицкий.
К лагерю, расположенному на высоте
1850 м, команду из 12 человек основного
состава и трех специалистов,
контролирующих подземную
радиосвязь и информационную
поддержку в случае проведения
спасательных работ, доставил
вертолет МИ-8 сочинского
авиаотряда. Через восемь дней
подготовки и наземных съемок,
группа приступила к спуску.
Спелеологическая задача
заключается в попытке пройти путь
по старым мертвым руслам,
расположенным этажами и
перегороженным завалами, дойти до
живого русла и, двигаясь по нему,
найти нижний выход из пещеры.
Работа похожа на восхождение
альпинистов — те же веревки, крючья
и т.д.; принципиальное отличие
заключается в «каменном небе» над
головой, которое может упасть в
любую минуту. Это похоже и на
проведение подводной экспедиции —
гидрокостюмы, полная герметизация
груза и т.д. На каждого члена
экспедиции приходится по 90–100 кг
груза, упакованного в 50–60
транспортных мешках,
перетаскивание которых и
составляет главную трудность и
основную работу при прохождении
маршрута.
— Какие факторы Вы учитывали при
выборе съемочной техники?
— Кроме традиционных требований к
надежности и стабильности,
учитывается вес, компактность,
способность работать в условиях
повышенной влажности, к наименьшей
затрате времени записи на одну
кассету (для предотвращения при
открывании камеры попадания влаги
в лентопротяжный механизм), а также
наличие максимальной трансфокации
и цветочувствительности. В
оптимальном диапазоне
цена-качество наш выбор
остановился на видеокамере Panasonic
SVHS.
Специально для нее был разработан
на опытном производстве при
Астрономическом институте МГУ
гнутосварной дюралевый бокс, в
который вставлялась камера, а затем
закрывалась крышкой. Герметизация
бокса осуществлялась прослойкой из
сырой резины. Для управления
камерой было прорезано четыре
технологических отверстия, два из
которых, для объектива и
видоискателя, были закрыты
плоскополированным специальным
стеклом производства фирмы KLM,
применяемым в аппаратах для
электрофореза. Третье отверстие,
предназначенное для управления
оптикой, было выполнено в форме
перчатки из латексного полимера.
Такая перчатка при достаточной
тонкости обладает нужной
прочностью, хорошим коэффициентом
скольжения и большой
эластичностью, что позволяло легко
ее надевать.
Последнее
отверстие, используемое для
дополнительных и специальных
функций, было закрыто
полихлорвиниловой пленкой, менее
прочной, чем полиэтилен, но зато
устойчивой к механическим
воздействиям. Изнутри бокс был в
отдельных местах проложен
пенополиуретаном. Камера крепилась
к боксу жестко. Для снижения
влажности в нем находились
пакетики с силикогелем. За всю
экспедицию камера открывалась
только один раз для смены кассеты и
замены силикогеля.
— В чем для Вас была новизна
таких съемок?
— Оператор попадал на место съемок
после 4–10 часов предельно сложной
спелеологической работы. После
выбора оптимальной точки съемки
для данного сюжета довольно часто
приходилось сооружать площадку или
систему страховки для того, чтобы
нормально снимать и делать
панорамы. От 2 до 5 часов тратилось
на обратную дорогу, затем 10 часов
сна, небольшой перекус и еще 10 часов
сна для максимального
восстановления сил.
Часто
свободного места не находилось, и
камеру приходилось крепить на
отдельной страховке. В результате я
не всегда имел возможность
заглянуть в объектив и снимал
вслепую. При невозможности
организовать две независимые
системы страховки предпочтение
отдавалось страховке камеры.
Большую проблему составляли точки
расположения под водопадом или в
середине реки с довольно мощным
течением. Наиболее удачная съемка
на водопаде вместе с установкой
камеры заняла около 20 часов, более 10
из которых съемочная группа
провела по плечи в воде,
температура которой не поднималась
выше +2,5°С.
— Спелеологи помогали вам
снимать?
— На фильм работала вся команда. За
каждый прибор отвечал отдельный
человек, который имел свой номер.
Приборы включались только во время
съемки кадра или на очень
непродолжительное время для
установки света. Для осветителя
проблема в основном заключалась в
том, чтобы в выбранном оператором
месте суметь закрепить себя на
время работы, не трясти прибор
трясущимися от холода руками и в
случае необходимости плавно
перевести луч света.
— Сколько
материала Вы отсняли?
— Пять часов уникальной подземной
жизни пещеры. Помню на подъеме,
когда появилась резко изменившаяся
по краскам поверхность, меня
поразила неправдоподобная
насыщеность цветом и светом. И
вдруг камера, по непонятным
причинам, перестала работать.
Выяснить причины поломки не
удалось. При выходе из пещеры баул с
камерой попал под камнепад и ее
механизм был разбит. Такой
«мистикой» часто оканчиваются
экстремальные путешествия.
— Были проблемы, без которых
нельзя обойтись?
— Сколько угодно. Одна из них —
высокая контрастность в горах. В
окуляр камеры практически ничего
не видно — черные тени, до боли в
глазах сверкающий снег... Лицо на
снегу — черное, снег — белый.
Примерно 20% из всего материала
можно было снять с относительно
нормальной контрастностью,
например, в глубокой тени или людей
на расстеленных одеялах. Зональные
фильтры тоже не спасали, так как,
оттеняя небо, «вылезал» снег и
наоборот. В Canon XL и Sony 2000, есть
хорошие встроенные ND-фильтры,
которых мне вполне хватало, чтобы
выставить экспозицию, скажем, 8 или
11. На откидных дисплеях камер Sony
вообще ничего нельзя было
рассмотреть из-за яркого солнца.
— Я слышала, что Вы
проводили съемки на «Полюсе
холода»?
— Да, есть такое замечательное
местечко в Якутии — Оймякон, что в
переводе означает «медвежий угол».
Но медведи там не живут: зимой там
была зарегистрирована самая низкам
температура: –72°С. Скажу честно,
такой погоды я не застал, а при –65°С
снимал.
Фирма «Алми» сшила для наших камер
Canon XL и Sony 1000 специальные чехлы, и
получилось: камере тепло, рукам
тоже, а линза объектива, которую при
съемке не спрячешь, затягивается
ледяной пленкой за 20–30 секунд. Для
Chanal 4 мы снимали фильм о
золотоискателях «Золотые
заложники». Съемочный день длился
часов 6, потому что больше 30 секунд
снимать на таком морозе было
бессмысленно.
Вторая проблема — отсутствие
электричества. Пришлось взять с
собой пояс с аккумуляторами,
который соединялся с камерой
выносным проводом. На морозе провод
ломается, как веточка. Сидишь в
машине, готовишься, включаешь
камеру, а она не включается. Совет
простой — брать побольше проводов,
потому что они все равно сломаются.
— А какими были Ваши первые
экстремальные съемки?
— В пустыне Кара-Кумы,
на плато Устюрт, которое находится
недалеко от поселка «Октябрьский»
и города Нукус и имеет вид подковы.
Вначале перестройки я и мой друг
Володя Попов занялись бизнесом: из
ниток делали абажуры и продавали по
30 рублей. Мы заработали немного
денег, взяли напрокат камеру
«Конвас», штатив, пять кассет
пленки «Свема», купили билеты, и в
путь!
Об этом плато существует красивая
легенда. Когда-то в государстве
Хорезм в городе Аккала жил человек
Абрахим Ата. Он был богат и имел
много жен. Вдруг жители города по
утрам стали находить трупы своих
соплеменников с прокушенными
горлами. Один ремесленник шел по
городу ночью и увидел, как из гарема
Абрахима Ата вышла женщина и на его
глазах превратилась в оборотня. А
как известно, оборотня нельзя
убить, потому что жизнь его
отпустила, а смерть не взяла, и
чтобы сушествовать, он должен
питаться кровью. Тогда выбрали
самого красивого юношу, вырыли
пещеру, и он обманом заманил туда
женщину-оборотня. Пещеру завалили
камнями, заживо замуровав
любовников.
Но люди все равно боялись и стали
покидать город. Абрахим Ата роздал
свое богатство и ушел в Мекку к
святым местам. Его сын ждал три года
и хотел отправиться по стопам отца.
Но накануне ему было видение.
Старик-мула сказал, что отец его
умер и могила отца сама придет к
нему. И через несколько дней от
Мекки отрывается целый кусок земли
с могилой Абрахима Ата и уходит в
песок, а потом появляется из земли
на месте старого брошенного города
в виде подковы в 42 км длинной и 5 км
шириной.
Сейчас это место
паломничества. В советское время
здесь выставляли военные кордоны и
бульдозерами пытались сравнять
«подкову» с землей. Но паломники
все шли и шли. Когда мы туда
приехали, там жил один отшельник
лет 80, совершенно слепой старик. За
то, что он здесь жил, при советской
власти он провел 40 лет в лагерях. Но
как только вышел, снова вернулся
сюда. Он практически ничего не ест,
сам разводит огонь, голыми руками
может брать раскаленные угли. Он,
действительно, ничего не видит, но
ночью несколько раз поправлял мне
одеяло.
— Расскажите о своей работе на
ВВС. Как Вы туда попали?
— ВВС — огромная империя. Я работал
в нескольких маленьких
производящих студиях Mazaics Film, Lara Globus
International, Globus Film, которые
осуществляют 20% всего производства.
остальное — крупные
государственные студии, живущие на
госбюджете.
На ВВС попасть не так уж сложно. Для
работы в Москве для BВС мои знакомые
набирали съемочную группу и
пригласили меня. Мне
посчастливилось познакомиться с
уникальным
режиссером-экспериментатором
Коленом Луком. Это английский
Эйзенштейн в документальном кино.
Он приехал в Россию снимать свой
проект «Россия — страна чудес!»,
состоящий из 12 фильмов. Четыре из
них снял я. Сериал прошел по всему
миру, мы получили много
международных призов, «Наташа» и
«Сан Саныч» стали финалистами
фестиваля Broud Card в Великобритании, а
в России «Наташа» получила первую
премию на фестивале «Святая Анна» в
1995 г.
Несмотря на свойственный ВВС
академизм, здесь приветствуются
всевозможные эксперименты. Колен
Лук — главный экспериментатор.
После проведения исследований,
тестирований он понял, что развитие
видеотехники подошло к той планке,
когда бытовая видеотехника дает
практически профессиональное
качество материала. Между тем
эфирное вещание практически
осталось на месте, и при выходе в
эфир материала, снятого
профессиональными видеокамерами,
теряются все его преимущества
перед любительскими съемками.
Таким образом, он доказал, что нет
большого расхождения между
качеством картинки, полученной
современными бытовыми камерами, и
качеством изображения
телевизионного эфира.
Купив штук 20
недорогих бытовых камер, он приехал
в Россию, и роздал их родственникам
своих героев, чтобы те просто
снимали жизнь. Эксперимент не
удался, потому что никто из его
любителей-операторов снимать не
умел. Тут уж было не до качества...
— Пригодились ли вам знания,
которые вы получили во ВГИКе?
— Лондонская школа
«фильм-мейкеров» принципиально
отличается от всего того, что нам
внушали во ВГИКе. Нас учили
рисовать эскизы, много думать,
строить схемы, обсуждать
творческие планы с друзьями. Этот
подготовительный период интересен,
но он полностью отсутствует в
реальной работе. Ситуации, которые
мы снимали, и которые больше всего
могут заинтересовать зрителей, —
пограничные. Когда ты попадаешь в
компанию бомжей в подвал, то
понимаешь, что они тебя будут
терпеть часа два, а потом или
выгонят, или просто разбегутся.
ВГИК предлагает
документалистам очень накатанную
дорогу, которой не существует в
современном документальном кино.
Например, нас лет шесть тому назад
учили, как из плохой пленки сделать
хорошую. А теперь ты отдаешь ее в
лабораторию и говоришь, что хочешь
из нее получить. И получаешь. Так
что я бы ВГИК назвал школой
знакомств, где тебя потихонечку
вводят в круг кинематографистов,
где ты постепенно становишься
своим. На ВВС меня, как котенка,
бросили в воду. Я выплыл.
— А какой процент фильмов ВВС
снимает на кинопленку?
— Я на пленку не снимал. Те фильмы о
животных производства ВВС, которые
не так давно пришли к нам в Россию
на видеокассетах, сняты на пленку
«Кодак» 35 мм, но 10–15 лет назад.
Для программы National Geographic Television я
снимал там в PAL на цифровую камеру
Sony-250 с предполагаемым переводом в
формат NTSC. На Западе нет проблем с
переводом из одного формата в
другой. Но в России ни в АПН, ни в
АВС, ни в НТВ нет нужных
корректоров. В результате, перевод
из PAL в NTSC мы сделали в Америке.
— Вам нравится работать на
пленке?
Честно говоря, наверное, я уже
разучился работать на пленке. Там
нужна совершенно другая
психология. С «цифрой» я себя
чувствую гораздо увереннее.
— На какой цифровой видеотехнике
Вам приходилось работать?
— Наверное, на всей, начиная с Hi-8.
Чисто внешне аналоговая
видеокамера типа Betacam ничем от
цифровой не отличается. Но в
аналоговой сложно
синхронизировать три сигнала. В
цифровых технологиях 
такой проблемы нет,
поэтому они из-за своей дешевизны
вытеснили аналоговые. И качество
изображения, записанное в «цифре»,
сегодня намного выше. Лично я купил
себе DV Cam 250 и вполне доволен.
Единственный недостаток — оптика.
Когда у тебя есть 12-кратный
объектив и ты знаешь, что дожен
подойти и снять определенный кадр,
а он у тебя не получается — обидно.
Когда снимали во льдах, то люди
превращались в черные точки на фоне
снежной пустыни. Поэтому оптика
должна быть сменной и разной. Очень
хорошо, что фирма Sony на камерах
сделала экранчик. Я практически
перестал смотреть в окуляр. На
экране я сразу вижу баланс цвета и
света, могу «просмотреть» звук. В
наушниках к звуку привыкаешь и
перестаешь обращать внимание;
монитор не дает расслабиться, так
как ты постоянно видишь звуковые
красные дорожки.
— Игорь, какие экстремальные
съемки Вас ждут в ближайшем
будущем?
— Весной 2003 г. планируется
восхождение российских
альпинистов по северной стене
Эвереста. Надеюсь принять участие в
этом проекте.
Беседу вела Е. Ермакова Фото И. Борисенко
Полный текст - в № 12 журнала "ТКТ" за 2002 г.
