ЧАСТЬ II. МОНТЭ-КАРЛО

Глава 1

Здание Центрального госпиталя на светлой планете Орта у звезды Эпсилон Тукана было ослепительно белым, до голубизны. Оно мрачно нависало над входящим человеком, словно бы говоря: "Войди... здесь тебе будет хорошо", а вдогонку еле слышным вкрадчивым шепотом как-бы вещало: "Останешься со мной навсегда..."
Психиатрическое отделение, куда меня поместили после того, как быстро восстановили физическое здоровье в соседних отделениях, было поначалу вроде бы местом, росполагавшим к отдыху и спокойствию, но я ошибся: оно оказалось полным-полно сумасшедших, в основной своей массе - пилотов, бывших пионеров космоса, и к концу второго месяца моего лечения заполнилось до отказа.
Были там интересные люди: несколько несчастных ученых-физиков, говоривших и споривших о Тэчсэновой кривизне пространства-времени, был человек, который утверждал, что встречался с самим Мыхой, факт сам по себе удивительный, а также много-много других, ещё более сдвинутых шизофреников.

Но с одним из них я подружился, и, как оказалось впоследствии, эта встреча перевернула всю мою дальнейшую жизнь. Его звали Стилли, он отличался от других тем, что не участвовал в разговорах, на П-сеансы ходил всегда один и часто сидел, уткнувшись лицом в ладони, у открытого окна.
- Ах, Стилли,- сказал я однажды, уже в который раз, хлопая его по плечу,- как мне жить дальше, лечат меня, лечат, да всё никак не вылечат! (на самом деле я не знал, что через месяц и следа от моего заболевания не останется...), что ты всё время молчишь? Скажи же что-нибудь!.
Он посмотрел мне прямо в глаза, затем окинул взглядом комнату и сказал: "Пойдем на террасу!".
Ступени террасы привели нас наверх, на воздух опьяняющей свежести. Здесь всё время дул шумящий ветер, и подслушивающие устройства, расставленные в каждом углу госпиталя, работали тут очень плохо.

- Брэгги... - его тон, проникновенный и таинственный, взволновал меня, - я сейчас тебе скажу то, что раньше не говорил никому из людей! Если ты клянёшься своей жизнью и веришь мне, то выслушай...
Он с минуту молчал, а затем сказал:
- Я не человек! Я... сине-лазурный.

Меня от этих слов словно ударило, я зашатался, опершись о перила террасы, но быстро выровнялся.
- Когда на Шуме была заварушка, ты, конечно, помнишь это, да ты и сам, наверно, был там, твое лицо мне знакомо, так вот, мне и нескольким моим товарищам удалось спастись, и мы, приняв облик землян, сошедших с ума, были отправлены в этот госпиталь.
Ведь все мои товарищи и я, - понимаешь, Брэгги, я ненавижу свою родину, это родина зла! - решили помочь вам, людям, спастись. Вы не знаете, что на любой вашей более-менее населенной планете земного типа есть наши агенты, они всюду, скоро они, наверно, проникнут даже в ваш верховный Совет пятисот...

- Какой ужас! - я не находил слов от волнения, - но что же делать?
- Только тихо! Никому ни слова! У меня есть план побега... Сегодня ночью мы должны бежать. Если ты хочешь спасти мир от зла, то в 6 часов вечера заходи в мою комнату!
Стилли поглядел по сторонам, засунул руки в карманы и, насвистывая какую-то мрачную мелодию, быстро спустился вниз, хлопнул дверью и исчез в глубине коридора.

Я остался наедине со своими мыслями. Мысли были, конечно, тяжёлые, они тупо ворочались у меня в голове; я многого не понимал тогда, да это и понятно - психическое заболевание ещё было в самом разгаре.
В условленное время мы встретились в комнате Стилли, и он опять повёл меня на террасу.

- Ну, что? Ты готов? - он внимательно огляделся. - Полетим ночью.
- Как полетим? На чём? - удивился я.
- Неважно... - Этот способ передвижения землянам ещё не знаком...
Ночью, как мы и договорились, встреча состоялась в туалете, где Стилли неожиданно извлёк каким-то неестественным образом из стены большой овальный обруч, переливающийся... синевато-лазурным светом, таким знакомым мне цветом смерти. Мне стало не по себе.
- Ты что, боишься? - он усмехнулся и надел на меня обруч, который опутал мое тело, рассыпавшись на много маленьких обручей и заслонив свет туманно-синей пеленой.
"Ха-ха-ха! Еще один!" - в ужасе услышал я сквозь затуманившееся сознание. В глазах замелькали круги. В чёрной тьме поплыли искры...

Глава 2

Я нёсся куда-то с огромной скоростью, преодолевая пластично-упругую среду. Так продолжалось может долго, а может и нет - понятие времени в таких случаях связано с понятием пространства Сэй-Мюэля.
Внезапно я стал ощущать себя, и окружающее оказалось невероятно кошмарным: все те же сине-лазурные рожи ехидно, как мне показалось, смотрели на меня, а затем, посовещавшись немного, набросились на мое бедное распростертое тело.
Что было вслед за этим, я помню смутно, только единственное со всей очевидностью могу утверждать: гнусные твари засунули в мой мозг какой-то миниатюрный аппарат (как оказалось в дальнейшем - просто слежения за эмоциями людей) и, погрузив меня в сон, каким-то образом отправили... знаете куда? На знаменитую планету, обиталище счастья и развлечений - на Монтэ-Карло.

А была она так названа в честь древнего города с не менее старинной славой, города "Всё для всех". Всё для всех, конечно, слишком громкий девиз, естественно, всё для всех только за звонкие золотые монеты.
Итак, поздним вечером, когда в городском парке зажглись яркие горячие звёзды, а на улице столицы Монтэ-Карло - яркие холодные рекламы, я, сидя на булыжной мостовой площади времён второго пришествия, думал, как бы не умереть с голоду в стране всеобщего изобилия.

Думал я долго, и даже не глядел себе под поджатые к подбородку ноги. Из раздумий меня вывел нетерпеливый окрик властным, но бархатно-женственным голосом:
- Эй, чистильщик! Ты что, заснул, что ли?
Я испуганно встрепенулся и увидел у себя под ногами великолепный набор для чистки обуви с самыми изысканными кремами, даже фирменными, своим запахом отгоняющими местных мелких грызнучек-фильтих. Но когда посмотрел вверх, чуть не пошатнулся: на меня смотрело надутое капризное лицо девушки из высших кругов, от неё как бы исходил дух наслаждений и волшебства.
Мгновенно собравшись с силами (я два года подряд не встречался с женщинами), я стал дрожащими руками чистить высокий лиловый сапожок, сидящий на такой стройной ножке, что при малейшем взгляде чуть выше, чем надо, у всякого мужчины сразу захватило бы дух. Звон монеты нарушил моё блаженство.

- Эй, послушай, а ты хорошо чистишь! Если хочешь служить у меня, то приходи завтра вечером по этому адресу, - она небрежно кинула мне визитную карточку, и виляя округлыми пышными бёдрами, пошла вдоль улицы. На углу она кликнула возничего, и сев в каретный аэрокар, умчалась, как сказочная фея, оставив после себя лишь золотую монету да аромат знаменитых духов "Запахи космоса", который, как только я его почувствовал, сразу снял с меня все чары и заставил чихнуть семь раз подряд. Да... ох уж эти женщины.

Но тут мой желудок внезапно дал о себе знать. Я встал, потянулся, и, подкидывая золотой на ладони, неспеша пошел к ближайшему захудалому кабаку.
Но, как назло, на город уже опустилась ночь, мелкие забегаловки закрылись, а на роскошные бары и рестораны, жизнь которых только начиналась и куда, видимо, отправилась моя будущая хозяйка, у меня не было денег.
Вздохнув, я пошёл, куда глаза глядят, и, напевая бравурную мелодию известного ансамбля "Ночные крысы", случайно забрёл в тёмный переулок, освещённый одним лишь старым, наполовину разбитым фонарем. Вдруг из тьмы внезапно вынырнули две тёмные фигуры, и выхватив длинные сталитовые ножи, угрюмо озираясь, встали мне на пути.

- Давай деньги! - хриплым басом произнёс один грабитель.
- А то зарежем, - подтвердил другой, для большей убедительности помахав ножом перед моим носом.
Мне ничего не оставалось делать, как отдать им только что заработанный золотой.
- Мало... бандиты разочарованно переглянулись. - А что у тебя в ящике?
Ну, тут я совсем разозлился, но, не подавая вида, протянул ящик, чуть приоткрыв крышку, самому здоровому грабителю. Тот, не долго думая, засунул руку внутрь. Я захлопнул крышку - он дико заорал.
Второй бандит бросил в меня нож, но я увернулся и, оценив ситуацию, нанес ему мощный удар ящиком по голове, а первому грабителю левой рукой своей сапожной щеткой вымазал всю его толстую морду самой черной, несмываемой фирменной пастой для сапог экстра-класса...

Проделав все это, я быстро собрал чистельные принадлежности, рассыпанные во время драки, и кинулся наутёк - вовремя, потому что через пару минут из темноты за моей спиной уже начали раздаваться полицейские свистки. Бегство продолжалось довольно долго, наконец я уже совсем углубился в дебри окраинных трущоб города.
Остановился я возле какого-то старого, наполовину разваленного дома, где мне пришлось с трудом протиснуться в его дверь, ведущую, как оказалось в темный, но теплый, с запахом плесени, подвал.
Наощупь пробираясь и трогая руками пол в поисках места посуше, я вскоре устроился на кем-то заботливо сложенной куче тряпья и с удовольствием заснул.

Сон мой продолжался часа два, и разбудил меня шум дождя за прогнившими стенами дома. Ливень разразился довольно сильный, и я собрался было уже пойти прикрыть дверь поплотней, как... услышал мелкие, еле чувствуемые шаги, тихий плач и скрип открываемой двери... В проёме двери, на фоне слабого света тусклой ночи Монтэ-Карло появился стройный, чуть шатающийся женский силуэт. Он постоял некоторое время и с грустным стоном рухнул внутрь подвала.
Придя в себя от неожиданности, я встал и подошёл к ней. Мне больше ничего не оставалось делать, как взять на руки незнакомую девушку и отнести на уже знакомую вам кучу тряпья.

Таинственная гостья была ничуть не удивлена таким обращением, и, странное дело, вдруг обняв меня, сказала:
- Милый, где ты был так долго, я чуть не умерла от тоски, любимый, - и... поцеловала меня в губы.
Но затем, конечно, все-таки почуяла недоброе и яростно завизжала диким голосом: "А-а-а-а-а!"
- Перестань орать! Я ничего не сделаю тебе! Мне просто негде ночевать! Дура... - сердито рявкнул я, после чего, прокричав еще несколько фраз более жёсткого характера, решительно отвернулся к стене и даже сделал вид, что пытаюсь заснуть.
- Правда? Ты ничего мне не сделаешь? - уже нормальным голосом сказала она и, оттащив маленькую охапку тряпья в дальний угол, ещё раз спросила:
- Правда? - но, не услышав ответа, тихонько легла в тряпки и затихла.
Но мне уже не спалось: ещё бы, рядом незнакомка, и вообще... в голову стали довольно настойчиво лезть разные мысли, отнюдь не благочестивого характера... Через час раздумий я решил подползти поближе к девушке...

В сумраке подвала её тёмные волосы казались ещё темней.
Бледный, страдальческий овал лица, чуть приоткрытые пухлые, сочные губы - у меня закружилась голова и я - вот аморальный тип! - стал целовать её тело, волосы и одежду.
Она встрепенулась, жалобно посмотрела мне в глаза и, ударив меня кулаком в грудь, вырвалась из моих объятий и бросилась к двери. Но тут случилась вообще трагическая история. Незнакомка настолько опешила, что споткнулась о валявшийся на полу обломок металлической решётки неизвестного происхождения, глухо вскрикнула и упала, потеряв сознание.
Я тем временем ругал себя последними словами за происшедшее. Сразу вскочив и подбежав к ней, я обнаружил, что нога несчастной сломана. Правда, перелом был, к счастью, закрытый. Не теряя времени, я нашёл обломок деревянного стула и привязал его к её ноге, то есть наложил шину, закрепив её лоскутами. Затем отнёс девушку на эту дурацкую кучу тряпья.

Тем временем уже начинало светать, и первые лучи голубого ласкового солнца стали проникать к нам в подвал сквозь щели полуразвалившегося здания, растворяя в себе эту злосчастную ночь.
Незнакомка вскоре очнулась и стала глядеть на меня жалобными большими глазами, такими глубокими, что внутри моего тела что-то шевельнулось от жалости.
- Не бойся меня и прости, пожалуйста, я никогда не трону тебя, - меня мучили угрызения совести.
- Ну почему же не тронешь? Ты знаешь, кто я такая? Я... падшая женщина, и мне теперь всё равно, меня бросил любимый, и жить мне осталось недолго. И хоть я в душе честная девушка... Слушай, бродяга, ослабь мне повязки на ноге, жмут.
Я тихо подошел к ней и стал развязывать лоскуты, как вдруг краешком глаза заметил занесённый над своей головой нож...
Отпрянув в строну, я быстро перевернулся через себя и, откатившись к стене, вскочил на ноги и в изумлении посмотрел на неё.
Незнакомка засмеялась каким-то неестественнымм смехом и визгливым, почти сумасшедшим голосом прохрипела:
- Тебе повезло... ты еще долго будешь мучиться в этой жизни. Ну, а мне - хватит! - и с этими словами вонзила острый и длинный сталитовый нож себе в белоснежную высокую грудь и через секунду упала замертво на сырой пол.

Да... происшедшее перевернуло всё в моей несчастной душе.
Стало невыносимо душно. Я больше не мог оставаться в этом кровавом гнилом подвале и, с трудом оторвав глаза от трупа, скорчившегося в последней агонии, встал, закрыл дверь и, завалив камнями вход в могилу несчастной женщины, пошел прочь, проклиная судьбу...
Горестно поев отвратительную горькую похлебку и выпив стакан плохого красного вина в каком-то грязном дешёвом трактире, я стал бродить по городу, и так бродил до самого вечера, пока вдруг не вспомнил о девушке, которой чистил сапоги.
"Ну что ж, пойду туда", - сказал я сам себе, и решительно забросив ящик на ремне за спину, перехватил его пальцами и неправился по адресу, указанному в визитной карточке.

Глава 3

Особняк моей будущей хозяйки был удивительно роскошен. Всяческие лепные украшения обрамляли его фасад, греческие колонны поддерживали арку главного входа. Позвонив в колокольчик (леди была любительницей старины), я в ожидании посмотрел по сторонам.
Но вот дверь наконец открылась, и робот-привратник, выслушав мою историю, направился к хозяйке сообщить о моем приходе. Через 15 минут она сама, легонько сбежав с лестницы, вся в роскошных одеждах, весело смеясь, поманила меня пальцем и прощебетала:

- Чистильщик! Я буду платить 10 золотых в неделю, а ты каждое утро в 12 часов должен будешь подниматься ко мне наверх и чистить мне ноги...
- О, госпожа! Большое спасибо! "А почему ноги, а не сапоги?" - с удивлением подумал я, но тем не менее, упав на колени, вновь стал говорить слова благодарности.
- Ну, довольно! - она направилась обратно в дом и, обернувшись, крикнула, обращаясь к роботу:
- Эй, старая жестянка, проводи чистильщика!

Робот, неуклюже повернувшись, пополз вглубь двора, знакомя меня по пути с обстановкой дома и нещадно при этом скрипя гусеницами.
- Наша госпожа очень добрая,- говорил мне этот старый драндулет,- она каждый день даёт мне два литра масла. Да..., а другим роботам только по 500 грамм. Она меня очень любит,- он самодовольно засветился индикаторными лампочками.
- А почему же он весь скрипит?- подумал я,- странно... Но, впрочем, сейчас же об этом забыл, вспомнив, что у меня есть теперь такая замечательная работа.

Моя комната, куда, закончив ознакомление, привел меня добряк-робот, была довольно уютной, хотя и маленькой - там был даже гвизор, встроенный в стену, и два небольших элминофора.
Проснувшись в 10 часов утра, я потянулся, прошёл в туалетную комнату, где умылся, пожевал зубноид, выплюнул его в унитаз, и, опять пройдя в свою комнату, зевая, включил гвизор. Объёмное изображение сразу возникло посреди комнаты. Какой-то супермен с очень волевым и решительным выражением лица стрелял из бластера в отвратительного вида гадину, которая уже начала издыхать, распространяя по комнате ужасное зловоние.
"Да... гвизоры у госпожи что надо, чёткость голограммы удивительная, но, впрочем, что там по другой программе?"- я щёлкнул переключателем,- по второй программе шли новости политической жизни: весь заплывший жиром, не то слон, не то гиппопотам фиолетового цвета - комментатор - злобно шипел и со страшнейшим акцентом вякал о том, что если не прекратятся распри в совете 500, то, может статься, все выльется в третью галактическую войну.
"Неинтересно!"- окинув взглядом элминофоры, мне пришлось лечь на диван и, смотря в потолок, ждать.

Без пяти 12 я взял ящик, ещё раз причесался и, погладив рукой свой новый белоснежный комбинезон, взятый в шкафу, на лифте поднялся на третий этаж, где пошёл по многочисленным залам с переливающимися стенами, роскошно обставленным удивительного вида, последних моделей гвизорами, прекрасными аквариумами с редкими видами пресноводных тритонов с Езвиты Б, дорогой мебелью и прочими безделушками. Ну вот, наконец, и дверь, обитая полосатыми шкурами сифов, и робот-лакей.
Сунув ему под фотоэлементы пластиковый пропуск, я робко открыл дверь. Госпожа лежала на кровати почти нагая, в одной нижней, прозрачной, серебристой с блестками, сорочке и читала старинную книгу.

- Ты когда-нибудь читал книги, чистильщик?- она повернулась на бок.- Подойди, не бойся...
- Нет, уважаемая госпожа, сейчас их очень трудно достать, да и потом, кто в наше время знает старинные языки?
- Да, это верно, но я же могу, смотри, какой замечательный отрывок я тебе прочту...
И она начала читать:

"Мы рано пришли домой, поужинав у Шушмана, где на счастье удалось получить несколько бутылок вина. Я выпил его почти один, потому что Елена сделала только несколько глотков шампанского и больше пить не хотела. "Ты не даёшь мне прийти в себя...- шутливо и ласково отказывалась она,- я пьяная и без вина, нет, теперь - спать,- она решительно отклонила попытку объятий, когда мы вошли в комнату,- я еле держусь на ногах". Несколькими быстрыми движениями она сбросила платье, которое упало к ногам, открывая совсем новое существо. Не садясь на кровать, она стоя, держась за спинку стула, сняла чулки, высоко открыв белизну ножек, нетерпеливо пошевелила бедрами, отчего края батистового платья разошлись и снова сомкнулись, обнажив на мгновенье кудрявый холмик.
Как будто чужое бешеное существо с невыносимой силой пыталось разорвать преграды, мешавшие ему снова насладиться этим зрелищем. Терпеть и сдерживаться было невозможно. Вся гордость мужского существа встала на дыбы. Я тоже встал. Елена медленно поглядывала на меня, потом сбросила лифчик, осталась в одной рубашке и, подойдя к умывальнику, стала умываться. Яследил за ней, пожираемый желанием, сдерживать которое с каждой минутой становилось все труднее. Она подняла высоко над головой руки, потянулась кверху движением, от которого поднялась высоко рубашка над чашечками колен. Язамер в ожидании: еще несколько движений, и снова блеснет. Как будто угадав моё желание, Елена засмеялась и, нагнувшись над чашей, стала брызгать себе в лицо, вскрикивая от удовольствия. Её торс окрыглился и приблизился, её склонённое тело как бы предлагало себя моим прикосновениям.

Я поднялся и подошёл к ней, весь дрожа от возбуждения. Слегка обернувшись, она смотрела с улыбкой, в которой снова показалось знакомое мерцание страсти. Всё мое существо напряглось, как убийца, готовый вонзитьь клинок в тело своей жертвы...
И я вонзил его. Я погрузил клинок во влажную горячую рану до последней глубины с таким неистовстовм страсти, что Елена затрепетала, её голова оперлась на руку, судорожно впившуюся в мрамор стола, маленькие ступни оторвались и обвились вокруг моих икр.

Упоение охватило Елену почти мгновенно, она безжизненно повисла на моих руках, её ножки неуверенно шатались, опершись на пол. Она, наверное, упала бы, если бы её не поддерживала опора более страстная и крепкая.
"Подожди, больше не могу так... бога ради, отнеси меня на кровать".

Я схватил её на руки и перенёс, как добычу. Пружина матраца застонала с жалобной обидой, когда на неё обрушилась тяжесть наших тел, но Елена молила о пощаде. Прошло несколько сладострастных минут, прежде чем она позволила возобновить ласку. Её ножки раскрылись, её руки приобрели прежнюю гибкость, волну маленьких, как яблоки, грудок высоко подняла твердая пружина сосков. Она опять хотела меня. Держа рукой символ своей страсти, она передавала свою благородную нежность в рукопожатии нежном, длительном, чуть слышном и сердечном.

Елена любовалась: "Подожди, дай мне посмотреть на него, как это красиво. Он похож на маленький факел, пылающий багровым огнём чувства, это пламя опять зажжёт всё внутри меня". Она лепетала, теряя сознание от волнения: "Дай мне поцеловать его..., вот так... мне кажется, он передаёт этот поцелуй вглубь моего существа..."

Хозяйка прервала чтение произведения и туманным взором посмотрела на меня...
- Кто это написал? - с трудом сдерживая животное желание, прошептал я.
- Алексей Толстой... рассказ называется "Возмездие", - она встала и, вся дрожа от возбуждения, подошла, положив свои тёплые обнажённые руки мне на плечи, и томно сказала:
- Я хочу, чтобы ты повторил написанное, мой мальчик...
... Да, тут уж я, конечно, постарался не только в точноси повторить написанное, но и пойти значительно дальше. Госпоже это настолько понравилось, что она стала вызывать меня по несколько раз в день: конечно, эта дама была очень страстная женщина, но нельзя же так часто - надо всё-таки и меру знать.

Но, в конце концов, к большой моей радости, ей эта забава надоела, и она уехала из города на море, предоставив мне отдых на пару недель.

Глава 4

Первые дни честно заработанного отпуска я лежал, перебирая сотню золотых, благосклонно подаренных мне моей хозяйкой, а затем решил начать роскошную жизнь.
Отдав 10 золотых, я справил себе вполне приличный костюм из шкур слоноподобных горилл с системы Лебедя, достал модные крулли и, заправив свои длинные волосы в углубления верхних менисков пиджака, пошёл в популярный фешенебельный ресторан "Три мертвеца".
Кинув перчатки и цилиндр роботу-лакею, я вошёл в главный зал и уселся на видном месте, неподалёку от эстрады, где трое музыкантов, одетых покойниками, тужась и корчась, пытались изобразить какое-то подобие музыки.
Но вот ко мне подбежала официантка и протянула изящной ручкой, похожей на полуразложившуюся руку покойника, меню. Оно выглядело следующим образом:

1. Салат из маринованных грызнучек-фильтих - 15
2. Тритон, запеченный в листьях Маркотова дерева - 12
3. Соус-минет - 10
4. Бульон из жира новорожденных вселов - 50
5. Суп из язычков попугаев - 160
6. Щи "Ползучая лихорадка" - 45
7. Фирменное жаркое "Монтэ-Карло" - 79
8. Заливная из тушек диких норгов - 60
9. Котлеты по-альдебарански - 40
10. Торт "Скелет" - 70
11. Сок - мунсо 0,5 л - 10
12. Вермут "Три мертвеца" 1,0 л - 30
13. Шампанское "Элеонора" 0,8 л - 50
14. Коньяк "Голубой принц" 0,5 л - 80 золотых

- Да... ну и цены у вас, - изумлению моему не было предела.
- Мы - не мелкая лавочка! - она рассердилась. - У нас подают изысканные блюда!
- Ну, хорошо, - с крепя сердце, произнес я, - дайте, пожалуйста, запеканку из тритона, соус-минет и бутылку плохого вина.
- Мы не держим плохого вина! - завизжала официантка.
- Ну, ладно, дайте тогда бутылку вермута.
- Это всё? - получив мой утвердительный ответ, она гордо удалилась к соседнему столику, откуда на меня с подозрением стали смотреть какие-то нафуфыренные господа. Через 20 минут мне удалось начать пробовать деликатесы Монтэ-Карло.

Выпив с полбутылки вермута, я уже начал было приходить в благодушное настроение, как неожиданно меня заинтересовал шёпот, пронёсшийся по залу. Подняв глаза, я увидел ослепительного вида красавицу в переливчатой, из тонких листьев золотой фольги, одежде и в огромной шляпе с перьями, украшенной довольно большим красным рубином. Она с независимым видом прошлась несколько раз по залу, внимательно осмотрев посетителей, но, видимо, не найдя того, кто её интересовал, собралась уже было уходить, как случайно взгляд её огромных фиолетовых глаз упал на мою, в восхищении застывшую, фигуру.

Загадочно улыбнувшись и хитро наклонив маленькую головку немного вбок, так, что её обручеобразные хрусталевидные сережки со звоном качнулись, она подошла к моему столику и сказала:

- Вы, видимо, иностранец?
- Да как вам сказать, - я робко замялся, - вроде бы.
- Это интересно... а с какой вы планеты? У вас такой странный вид...
- Вообще-то из Солнечной системы, с Венеры.
- Неужели из самой Солнечной системы?
- Ну да.
- Ах, как это здорово, что я встретила вас, - она в волнении присела на стоявшее рядом кресло. - Послушайте, вы случайно не увлекаетесь бабочками?
- В каком смысле?
- Ну, насекомыми. У вас в системе водятся такие замечательные экземпляры...
- А, бабочками, конечно же, я работал на Венере в центре по выращиванию тутового джинсопряда, там разводили много и других разных насекомых... - мне понравилась вдруг пришедшая в голову мысль разыграть красивую незнакомкку, тем более что лучший друг моего детства занимался как раз тем, что я сказал ей.
- Мне несколько неудобно, вы знаете, я так люблю бабочек, у меня лучшая коллекция на Монтэ-Карло... а что если... - она слегка покраснела, ѕ вы не откажетесь, если я приглашу вас к себе домой?
- Ну что же, сегодня у меня нет дел в городе, - я с удовольствием принял её предложение, - пойдемте.
Расплатившись, мы вышли из "Трех мертвецов" и, сев в роскошный изумрудно-малахитового цвета аэрокар, её личный, конечно, взлетели над Монтэ-Карло.

Поднимался аппарат быстро и скоро достиг довольно большой высоты. Перед нами открылась великолепная панорама города во всей его величественной красоте.
Кресла в этой прекрасной машине стояли на удивление близко друг к другу, и я не без удовольствия стал вскоре ощущать пьянящую близость женского тела.
В голову опять начали лезть всякие настойчивые мысли противоречивого характера...
Я уже как бы невзначай, будто нечаянно, рассматривая пульт управления и оживленно разговаривая, положил руку ей на колени. Она не противилась. Окрыленный успехом, второй рукой я обнял ее за талию. Незнакомка с тихим стоном нежно прижалась ко мне и мы заключили себя в жаркие объятия..

Но, странное дело, - при этом я ощутил слабый укол в грудь, но не обратил на него внимания и продолжал... но продолжал я теперь совсем недолго. В голове моей возник туман, постепенно сгущающийся и застилающий сознание. Наконец он настолько обволок мой мозг, что я впал в небытие..